Тяжелая музыка с использованием трех барабанов, бас-гитары, звуков электропилы и дрелей – зрелище завораживающее. Dram Ecstasy играли на мировых площадках, выступали на разогреве у Роберта Планта и The Prodigy. Лидер группы Dram Ecstasy Филипп Чмырь рассказал, от чего он зависим, о связи сердца с агрессивностью и о своем уникальном торговом предложении.

«Раньше могли ехать всю ночь на концерт, отыграть, пилить на автобусе обратно, разгружаться, и я еще потом бежал на работу. Сейчас уже никуда не побегу…»

– Филипп, вы устраиваете на сцене настоящие перфомансы. Не опасно выходить на сцену с пилой? Используете защиту?

– Выходить с пилой не опасно. Но защиту теперь стал одевать, очки и перчатки обязательно. После большого количества травм и шрамов на руках, решил, что все-таки стоит себя поберечь и несколько пальцев нужно оставить.

– Как себя чувствуете сразу после концерта?

– После концерта невозможно лечь спать часов пять, адреналин сгорает не сразу.

Мне уже стало тяжелее восстанавливаться, я все же мужчина под 50.

Раньше могли ехать всю ночь на концерт, отыграть, пилить на автобусе обратно, разгружаться, и я еще потом бежал на работу. Сейчас уже никуда не побегу… Стало тяжелее, даже большая трехчасовая репетиция дает о себе знать. Но это нормально, есть какие-то возрастные вещи.

– Как восстанавливаетесь?

– После концерта жуткое обезвоживание организма. И у меня есть ритуал: пью пиво Хайнекен до «звездочки», это реально максимум, который могу выпить, потому что пиво терпеть не могу. Но после концерта ничего лучше не снимает жажду. Потом отдыхаю дома.

– Интересно, тонометром умеете пользоваться?

– Конечно. Чтоб не соврать, тонометр со мной уже лет 15. Он даже ездил какое-то время в чехле, пока я не начал пить таблетки. Сейчас пользуюсь им по необходимости, таблетки работают великолепно, это чувствуется.

В последнее время стал бояться, что на концерте могу схватить инсульт, пару раз на сцене были такие состояния. На выступлении в эйфории очень сильные чувства, это дает в голову.

Теперь я максимально успокаиваюсь во время таких эмоциональных прыжков, потому что просто можно не выжить на сцене. Это действительно опасно.

– Сложился стереотип, что рок-музыка и здоровый образ жизни несовместимы.

– Если говорить честно, наркотики в моей жизни были.

– Считаете себя зависимым человеком?

– Нет, так сложилось, что зависимостей у меня нет – ни от алкоголя, ни от наркотиков. Совершенно спокойно могу остановиться и не пить.

Была проблема с курением. Я не курил сигареты, мог курить только иногда, для вкуса, распивая коньяк – именно для вкусового сочетания. Позднее начал курить сигары и не мог бросить лет семь, причем, курил достаточно много, минимум пять сигар в неделю.

Но потом просто взял и бросил, решив, что мне нельзя умирать от инсульта, потому что появился маленький ребенок и мне нужно его воспитывать, – ответственность совершенно другая.

К тому же, от курящего человека неприятный запах. Бросил сигары и снус.

– Сколько уже не курите?

– Три с половиной года. С алкоголем я периодически делаю паузы на год. Вообще могу выпить не больше нескольких бокалов, это скорее даже не питьё, а больше для аппетита к ужину.

Что касается наркотиков, то было время, когда доводилось употреблять амфетамин: мы были молоды и здоровья было много. Употребляли его, чтобы не спать по трое суток, и отыграть три концерта подряд с переездами. Мы не воспринимали это как кайф. Просто помощь в работе.

– После таких экспериментов никто из коллег не пристрастился к наркотикам?

– Нет, это рабочая команда. Тогда мы понимали: если ляжем спать, не выполним всей работы.

Применяли сугубо для работы (трое суток монтажей, репетиций), было тяжело. Сказать честно, это состояние нравилось, но как только я это осознал, сразу же прекратил употреблять любые вещества. Мы всё понимали, никаких проблем ни у кого из ребят не было.

Как летчики во время войны применяли стимуляторы, чтобы долететь, так и мы их применяли, чтобы отыграть несколько концертов подряд.

«Повышенный тонус сердца привел к агрессивности»

– Уделяете время спорту?

– Работа в «Dram Ecstasy» – это уже спорт, попробуйте, отыграйте концерт! Зачем мне тот же тренажерный зал? Гитара с чехлом весит 25 килограммов! Это лучше любой тренажерки. Дома есть гантели и эспандеры, периодически занимаюсь, больше для того, чтобы не болела спина. Повредил ее еще в молодости.

Физкультуры в жизни хватает! От тяжелых чехлов на плечах кровоподтеки, не всегда есть возможность подогнать машину, и приходиться метров 700-800 нести самому. После этого попробуйте еще отыграть концерт, это очень тяжело, высокие нагрузки.

– Случались сбои, проблемы с сердцем?

– Да, года два-три назад появились проблемы, у меня повышенное давление. Сразу обратился к врачу. Некоторое время ходил с холтером. В диагнозе – повышенный тонус сердца. Думаю, моя агрессивность была связана с этими проблемами. Выписали таблетки, точно не помню какие.

Сейчас каждое утро я ломаю сердечки пополам и пью с утра. Пульс и давление нормализировалось, да и вокруг всё стало спокойнее.

– Считаете, работа повлияла на состояние здоровья?

– Нет, не думаю. С возрастом в организме всё начинает хуже работать, это естественно. Я всё же мужчина под 50. Как сказал доктор – это возрастные проблемы, гормональная перестройка отражается на сердце.

Вообще лучше предупредить такие состояния.

Меня, например, заставляет супруга.

Она работает со статистикой: по показателям мужчины умирают раньше именно из-за того, что просто не следят за здоровьем. Поэтому она меня напрягает по этому поводу и водит к врачам. Сам пошел бы только, если стало бы уже совсем плохо.

«Пока я пережил отца на месяц»

– Считаете, себя нужно беречь?

– Обязательно! Если чувствуете – что-то не так, медлить не стоит. Лучше заметить раньше, чем потом лечить.

Мой отец умер от сердечного приступа в 48 лет, просто идя по улице. У меня была очень важная цель – обогнать его по возрасту.

Пока я пережил его на месяц. Понимаете, он умер, идя на работу, сейчас я делаю то же самое: мне плохо, и всё равно работаю. Он не обращался к врачам. Тогда я для себя решил, что не буду так запускать здоровье.

Если чувствуете себя дискомфортно, что-то не в порядке, лучше поехать и узнать, что у вас межреберная невралгия, чем узнать, что у вас инфаркт, а вы тут тусуетесь. Лучше перестраховаться. Столкнулся с этим сам: почувствовал себя плохо и поехал в больницу, чтоб не беспокоить скорую, благо было недалеко.

По поводу здорового образа жизни. Знаете, сейчас много людей умирают от курения. Казалось бы, как можно от курения умереть? Очень просто!

Если у вас тромбоз, как был у отца, из-за сигарет сердце тяжело работает, большая нагрузка, оно быстро изнашивается. К 50 годам активный курильщик может износить сердце и умереть.

Нашим ребятам, барабанщикам, которые курили, было очень сложно играть.

Приятель мне рассказывал, что бросил курить, потому что просто не мог доиграть 45 минут, была ужасная одышка уже на 20-й минуте.

Сейчас может спокойно отыграть два часа, четко понимая, что такие проблемы были связаны с курением.

«Когда собирается команда, происходит акт сотворчества и получается качественный продукт»

– Есть мнение, что музыканту не нужно иметь образование, главное – талант. Как считаете вы?

– Абсолютно с этим согласен, образование иметь необязательно, хотя, конечно, должен быть минимальный уровень. Например, большинство мировых звезд не имеют профильного образования. Самое главное – нужна креативная составляющая, человек должен из себя что-то представлять. В команду всегда можно привлечь профессионалов – сделать аранжировку, прописать ноты, гармонию. В творческом процессе каждый привносит что-то свое. Когда собирается такая команда, происходит акт сотворчества и получается качественный продукт.

– Вы заканчивали музыкальную школу?

– И только. Хотел учиться дальше, но меня вовремя остановили: «Ты что, в ресторане хочешь работать или в оркестре сидеть? Так зачем тебе училище и консерватория?» Мои друзья очень четко сформулировали эту мысль, и я их послушал. Мне сказали: «Не лезь туда, хочешь заниматься творчеством – занимайся, кто тебе запрещает?». Это было правильно и очень вовремя.

– Расскажите о группе «Белорусский климат», ведь с нее началась ваша музыкальная карьера?

– Да, все началось с проекта «Белорусский климат» в 1987 году, в то время это была большая тусовка. Собрались ребята, которые занимались фотографией, живописью, графикой, литературой, шумовой музыкой и объединились в такой авангардный проект. Мы были близки по духу, работали друг на друга, было замечательное время. Под названием «Белорусский климат» мы делали разные работы.

– Как возникла идея создать свой проект? В вашей команде остались единомышленники из «Белорусского климата»?

– Да, конечно! Я, Игорь Корзун, Дмитрий Строцев, Евгений Юнофф, Дмитрий Плакс и Ирина Сухий – выходцы из «Белорусского климата», до сих пор вместе работаем. Сейчас иногда собираемся тем составом, делаем совместные работы. Проблема в том, что сложно найти площадку, да и времени, если честно, не всегда хватает. Если бы свободных залов было больше, спокойно работали, ведь есть спрос, который рождает предложения. В Советском союзе всё было гораздо проще: мы отдавали 8 часов работе и к творчеству. Всё было хорошо, производительность была выше.

– Как выбирали стиль?

– Изначально была идея создать барабанную группу. Это получилось, потому что барабанщиков было больше, чем принято: то двое, то трое. Достаточно мобильный состав, который менялся. Мы производим музыку, записываем, издаем пластинки, снимаем видеоклипы, мы же являемся музыкальной группой, а не просто шоу барабанщиков.

– Как называете стиль, в котором сейчас играете?

– Всё на самом деле не так просто. У нас есть пластинка. И когда мы играем только на барабанах – это попадает в категорию уолт-мьюзик, если играем с жестким звуком – это вообще хард-кор. Индастриал, драм-н-бас, рэйв – все эти элементы у нас присутствуют, проект существует давно, и каждый год мы делаем новые вещи. Состав меняется, но проект остается.

– Над чем работаете в данный момент?

– Мы очень много работаем. Например, недавно приехали из Тайваня, эта поездка меня очень вдохновила. Было интересно узнать, почему пригласили именно нас, и на этот вопрос нам ответили: «А кого же еще?!». Конечно, это очень порадовало.

Там был фестиваль барабанов, для которого нужны были качественные исполнители. Нужно ведь было перелопатить столько материала! В итоге сказали: «К сожалению, кроме вас, вести фестиваль такого плана некому, все остальные – просто свадебные клоуны. А вы – арт-состав, с пластинками и оригинальной музыкой». Лишний раз убедился, что нами выбран правильный вектор, у нас есть уникальное торговое предложение.

Если говорить глобально, то меня волнует не внутренний рынок. Как любой настоящий провинциал хочу, чтобы наш продукт был востребован.

Меня интересует, что дала обществу белорусская культура, сколько книг, фильмов стали мировым достоянием. Лично для меня Светлана Алексиевич стала таким примером.

– Есть достойные белорусские исполнители в вашем музыкальном направлении?

– Нет. В нашем направлении нет больше никого. Мы уникальны. Так получилось, что в своей среде мы единственные.

– Сложно пробивать себе дорогу альтернативным музыкантам?

– Нет. Когда есть уникальный продукт, можно прекрасным образом существовать. Например, проект «Серебряная свадьба» – это новый жанр и совершенно уникальный продукт. Это не музыкальная группа, а скорее театральная постановка, музыкальный театр. Фантастический и гениальный проект! Он продолжает существовать как театр, вот отличный пример нового, интересного, непохожего ни на кого продукта, который занял свою нишу и продолжает успешно развиваться.

– Как зарабатываете на жизнь помимо музыки?

– В нашей команде у всех есть специальность, и помимо проекта мы все имеем постоянную работу. За годы существования Dram Ecstasy мы нашли такие места, где нас спокойно могут отпустить на несколько дней или в отпуск за свой счет. Это достаточно удобно. Но работаю я не потому, что мне уж так голодно.

Просто я не смог бы сидеть и всю жизнь заниматься только музыкой, мне было бы скучно. Всегда нужно иметь еще какое-то дело, я например, занимаюсь рекламой.

«По большей части я домохозяйка. И в декрете сидел тоже я»

– Семье уделяете достаточно времени?

– Да, конечно, на семью всегда времени хватает. По большей части я домохозяйка. И в декрете сидел тоже я. Помимо музыки, работаю в рекламном агентстве, у меня более свободный график, чем у супруги, которая работает в ООН. В определенное время я должен быть на встрече, могу получать задания дистанционно. Я больше эксперт. Организовываю мероприятия, смотрю сметы, пишу проекты с менеджерами, а всё остальное время посвящаю ребенку.

– Сидеть в декретном отпуске было вашим решением?

– Мы с женой так решили. Если бы она сидела в декрете сколько нужно, за это время выпала бы из карьеры. Поэтому супруга была в отпуске, сколько положено по рождению ребенка, потом заступил я. Какое-то время привозил ребенка на кормление, благо жена работала недалеко от дома, мог в любой момент подъехать. Был даже смешной момент, мы были на прогулке в парке, нужно было поменять памперс, а я завис на секунду. Подошла женщина и спросила: «Вам помочь?». А было просто холодно, и я лишь думал, как лучше сделать!

– Будучи домохозяйкой, вы и готовите сами? Но придерживаетесь ли правильного питания?

– Я слежу за питанием. Во-первых, готовлю сам. Мы кушаем достаточно много салатов, мяса, рыбы. Борщи не варю, а вот мясо готовлю быстро и хорошо. Ориентируюсь больше на восточную кухню, добавляю много специй и зелени. Пока моя супруга режет салат, могу приготовить шикарное блюдо за 15 минут.

«Я ярый сторонник прав человека, ни одна политическая партия мне не нравится»

– Жена вас поддерживает?

– Не во всём. Говорит: «Хватит обсуждать белорусский язык, достал!». А вообще мы единомышленники, из одной команды. Познакомились в молодежной организации, которая занималась культурой, экологией, международными отношениями. Изначально вместе работали в сфере прав человека, стояли на этих позициях.

Поженились, когда были вместе уже 10 лет, случайно. В 2006 году принимал активное участие в оппозиционных митингах, подумал: если посадят, то некому будет носить передачи и ходить на свидание.

Предложил любимой девушке на всякий случай пожениться, она посчитала это рациональным, и мы расписались. Надо всё же иметь возможность посещать друг друга в местах заключения. Если бы не этот случай, наверное, не зафиксировали брак.

– Каких политических взглядов придерживаетесь сейчас?

– Я ярый сторонник прав человека, ни одна политическая партия мне не нравится.

Сегодня, считаю, оппозиция дискредитировала себя окончательно, просто до невозможности.

Она не выполнила возложенные на себя обязанности и не оправдала доверие граждан. Сегодня оппозиция не в состоянии противостоять власти.

Существование оппозиции – норма в любой стране, но она должна быть конструктивной. Действующие оппозиционеры непрофессиональны, мало того, необразованны и неправильно трактуют права человека. Эти люди понятия не имеют, чем занимаются: никем еще не стали, и уже никем не будут.

«Живу в деревне, на площади Победы»

– Считаете ли вы, что в Беларуси комфортные условия для развития творчества? Не думали о переезде?

– Нет, в Беларуси комфортно, здесь мой дом. Если говорить о европейских городах, то очень нравится Берлин. Мы даже обсуждали, что этот город был бы идеальным местом проживания. Там всегда очень хороший прием, играем, как дома. В Беларуси же всегда говорят: «Ребята, вам нужно что-то менять в программе», а в Берлине играем полтора часа – и все в восторге! Что думаю? Страну надо менять!

Конечно, все это шутки, на самом деле не хочу ничего менять. Берлин нравится по уровню демократичности, он клевый, там всё хорошо. Очень много людей ходят на концерты, выставки, культурный уровень там намного выше.

А здесь мы местные, вообще не хотел бы никуда уезжать. Живу в своей деревне, мой дом на площади Победы. Раньше недалеко был пункт приема стеклотары, где я в детстве сдавал бутылки, теперь это кафе галереи «У». Теперь здесь встречаюсь с друзьями, рядом дворец искусств, куда я ходил. Здесь все родное, все рядом. А когда иду к Октябрьской Площади, говорю, что иду в город.

Фото в статье из архива героя интервью